— Судя по той скорости, с которой едет наша колымага, — произнесла Элиз, — здешние жители за последние двадцать с лишним веков заметно потеряли в резвости передвижения. Кто-нибудь пояснит, как мы определим, где нужное нам место? Во-первых, мы не знаем, какой именно стадий Эгиби имел в виду. А, во-вторых, мы понятия не имеем, где находился его дом, то есть от какой метки начинать отсчет.

— Предлагаю сориентироваться на месте, — репортер обнял девушку и успокаивающе похлопал ее по плечу.

Дальше говорил крестьянин. Под скрип рессор он монотонно рассказывал о чем-то Фаруху, а тот переводил, не все, конечно, а только избранные, наиболее интересные, на его взгляд, места.

— Его зовут Саид, и он держит свое стадо овец. Ездил к развалинам Вавилона. Там военные как раз разбили лагерь, а он договаривался о поставках. Говорит, что боится, конечно, мести от тех, кто настроен на решительную борьбу с иностранцами. Таких уже немало, но жить как-то надо, даже в войну.

Сначала дорога вела на юг, а когда они переехали через мост, свернула на северо-восток.

— Спрашивает, — продолжал Фарух, — что поляки — это ведь не американцы? Их там в лагере у развалин как раз больше всего, и они согласились у него покупать по одному барану в день. Американцев немного совсем. Они оборудуют вертолетную площадку. Так что не нужно им ничего, продукты возят прямо по воздуху.

Ишаки равнодушно стучали подковами, никак не реагируя на изредка обгонявшие их машины. Водитель одного из тонированных фургонов чуть сбросил скорость, видимо, разглядывая чудную картину: покрытая пылью и грязью троица в кузове более пригодном для перевозки скота. Пару минут автомобиль плелся сзади, затем прибавил газа и скрылся из виду.

— Саид говорит, что открыл свой бизнес пару лет назад. Жалуется, что пастбища ему достались неважные. Плохо трава растет. Не то, что на соседних участках. Знал бы, говорит, что так будет, купил бы землю рядом. А эту сколько не поливай, все равно толку нет.

— Спроси у него лучше, не знает ли он каких-то крупных деревьев или пней там, куда мы едем, — посоветовал Дэвид.

Фарух перевел вопрос.

— Говорит, есть придорожное кафе «У старой чинары». Его земля начинается как раз за ним.

— Так чинара — это второе название платана! — Дэвид подскочил в повозке так, что ее закачало из стороны в сторону, — далеко ли еще ехать?

— Говорит, скоро уже.

Огромное дерево с узловатым, дуплистым стволом, от которого во все стороны отходили мощные ветви, было видно издалека. В его тени примостилась одноэтажная постройка: кирпичные стены, мангал под навесом, печь, белые пластиковые столики и такие же стулья. Чуть в стороне — автомобильная стоянка с десятком машин, в том числе и с обогнавшим их недавно фургоном.

Саид показал на грунтовую дорогу, уходящую вправо от шоссе.

— Там его ферма, — пояснил Фарух, — зовет в гости. Говорит, что здесь кормят хотя и неплохо, но с его пловом ничто не сравнится.

— Спроси у него, что находится в той стороне, — Дэвид показал на север.

Там лежала долина, изрытая, как казалось, множеством ходов.

— Катакомбы. Заброшенные штольни. Их там сотни. Когда-то в древности здесь добывали железную руду, — перевел Фарух ответ крестьянина.

Денег с пассажиров он не взял. Помахав на прощание рукой, фермер коснулся шестом крупа одного из животных, и телега, поднимая пыль, покатилась по проселочной дороге.

— Платан — отличный ориентир, — произнес Дэвид, когда они остались одни.

Хозяин кафе — невысокий, юркий араб средних лет усадил их за столик и принес большой чайник чая. С площадки перед кафе открывался отличный вид на долину.

— Отсюда нам надо идти еще 12 стадиев в сторону «Κυνοσούρα» — «Киносуры», что в переводе означает «Собачий хвост». Так греки называли Полярную звезду. Не имея измерительных приборов предлагаю просто прогуляться в течение 25 минут строго на север и посмотреть, куда нас это заведет.

— Через полчаса солнце как раз сядет за горизонт, — возразила Элиз, — учитывая, как коротки здесь сумерки, рыскать нам придет в потемках. Еще одной ночи под открытым небом я не перенесу.

Девушка массировала переносицу, поглядывая в сторону автомобильной стоянки.

— Тогда останемся здесь, — предложил репортер, — судя по размерам этого строения, оно используется не столько как место для приема пищи, но и место для ночлега.

— Находиться так близко от сокровищ и ждать — это просто невыносимо, — произнес Фарух, который буквально вертелся в пластиковом кресле от нетерпения, — может быть, сделаем вылазку?

— Я только за, — отозвался Дэвид, — короткая прогулка перед сном. Проведем, так сказать, предварительную разведку.

— Чтобы свернуть себе шею? — покачала головой Элиз, — гляньте туда — там же одни овраги. Хотите — отправляйтесь вдвоем. Я останусь здесь.

Все сложилось, как нельзя удачнее. Хозяин заведения предоставил им пару комнат — одну для Элиз, другую для Дэвида с Фарухом.

Репортер с помощником оставили девушку в одиночестве, а сами по тропинке, ведущей через поле, направились в нужную им сторону.

— В древности цена железа могла превышать стоимость золота в восемь и даже в десять раз, — сказал Дэвид, когда они увидели вход в одну из заброшенных штолен, — конечно, это было в ту эпоху, когда его еще не научились выплавлять из руды, которую позже добывали в том числе и в таких вот копях.

— Если сокровища Эгиби лежат в одной из подобных пещер, нам может понадобиться альпинистское снаряжение.

— Надо раздобыть хотя бы пару веревок и фонарей.

— А еще лучше экскаватор, — Фарух остановился на краю небольшого оврага, дна которого в наступающей темноте было не разглядеть, — что если вход в нужную нам пещеру завален или как-то иначе замаскирован.

— Такое очень даже возможно, — кивнул репортер, — если мы правильно все рассчитали, то он находится где-то вон за тем небольшим холмом. Утром отправимся прямо туда. А сейчас вернемся в кафе и отдохнем. Завтрашний день обещает быть напряженным.

Но отдохнуть им так и не удалось. Когда журналист и его помощник вошли в комнату, отведенную Элиз, помимо девушки их дожидались еще три человека — Хасан и его телохранители.

Глава LVI. У сокровищ

Нежданные визитеры были вооружены до зубов. Даже бывший шеф разведки против обыкновения на этот раз носил не гражданскую одежду, а камуфляж и был экипирован ничуть не хуже своих подчиненных.

— Хорошеньких же друзей ты успел завести, любимый, — произнесла Элиз, обращаясь к Дэвиду.

Она сидела на кушетке, поджав ноги.

— Ты цела!? — Дэвид бросился к девушке, — они не причинили тебе вреда?

— Что ты, какой может быть вред. Они такие милые. Всю жизнь мечтала познакомиться с насильниками и убийцами, по которым Гаага плачет [99] .

— Да бросьте вы, девушка, чужие глупости-то повторять, — присоединился к разговору Хасан, — знали бы вы сколько раз я уже выслушивал подобное, в том числе и из уст вашего кавалера. Он вам не говорил, наверное, но я тоже приложил руку к вашему освобождению. И рисковал не намного меньше вашего принца и пулю мог получить также, как он.

— Это правда, — кивнул Дэвид в ответ на немой вопрос Элиз, которая испытующе смотрела на молодого человека, — но он мне не друг. Я получал от него информацию, и мы вместе шли по следу Кельца.

— И ведь настигли его, — с наигранной веселостью подхватил Хасан, — ну ты и пошалил у Шакала. А сколько шума наделал на кладбище. Я прям-таки зауважал тебя с новой силой. Ну, правда, не ожидал такого. Прям-таки Давид, поражающий Голиафа. И все из-за возлюбленной. Каффа теперь не скоро оправится.