Толпа ревела: «смерть, смерть, смерть!»

Кайс одной рукой сдавил горло противника, а второй готов был нанести последний, смертельный удар. Жилы на шее разбойника вздулись, лицо его перекосила гримаса ярости.

— Убей его! — орали одни зрители.

— Давай же! — подбадривали юношу другие.

Кайс был поражен подобной реакцией. Похоже, Рыжий Грек успел перейти дорогу многим, и его авторитет действительно не шел ни в какое сравнение с авторитетом Хамида. Ни один из разбойников не пытался остановить юношу.

— Мне нужен Элай, — глядя прямо в полные злобы глаза лежащего соперника, прошептал Кайс.

— А мне нужна твоя печень, — прохрипел Рыжий Грек.

Он зачерпнул пригоршню песка и швырнул ее прямо в лицо Кайса. Повторно ослепнув, молодой перс невольно ослабил хватку, а грек, воспользовавшись этим, нанес ему такой мощный удар в висок, что юноша завалился на бок. Разбойник вскочил на одно колено и стал бить его кулаками по голове. Кайс перевернулся на спину — теперь уже он был на лопатках. Из глаз текли слезы. Леон навалился сверху, рывком разорвал одежду на груди теряющего сознание перса и с ухмылкой бросил взгляд на его голый мускулистый торс.

— Негон, подойди! — заорал будущий воровской царь.

Кайс сквозь застилавшую глаза пелену пытался разглядеть хоть что-то. Изображение плыло. Смотреть на торжествующую физиономию Грека, которая то приближалась, то отдалялась, не было никаких сил. Сидевший верхом на нем бандит заслонял собой большую часть ночного неба. Он больно надавил большим пальцем на то место, где у самого сердца была нанесена татуировка: копье всадника с пучком расходящихся стрел. Юноша поморщился и постарался отвести взгляд. Иступленные, бешеные лица зрителей сливались в одну вязкую массу. Был ли среди них Негон или нет, уже не имело значения. Судьба побежденного была решена. Оставалось только смириться и приготовиться к боли.

Но вдруг перед взором молодого человека предстало знакомое очертание — широкий и высокий лоб, прямой нос, короткие вьющиеся волосы. Ошибиться было невозможно. Стоявший за спиной бандитов человек сбрил бороду и поэтому преобразился, но он его узнал: на Кайса невозмутимо смотрел сам Элай.

Юноша в тщетной попытке сбросить с себя противника напряг все мышцы. Сидевший на нем почувствовал это и силой впился своими, казалось, стальными пальцами ему в ребра. И тут Элай взмахнул руками, как крыльями, и тут же исчез за спинами зрителей. Спустя долю секунды яркая, ослепительная вспышка озарила все вокруг, раздался оглушительный грохот. Жаркая волна, ударившая с двух сторон, буквально вдавила юношу в землю. Еще через мгновение он потерял сознание.

Глава XLIV. Цвета лжи

Когда Кайс пришел в себя, то первое, что он услышал, были беспорядочные вопли. Они неслись со всех сторон. В них были проклятья и мольбы о помощи. Рыжий Грек, отброшенный ударной волной в сторону, полз к одному из выходов. Юноша повернул голову и увидел двух бандитов. Один из них силился подняться. У него было руки по локоть. У другого на бедре кровоточила огромная рана. Лежащие рядом с ними на земле люди уже не подавали признаков жизни. Что-то подобное удару молнии мгновенно убило или покалечило почти всех, кто находился в перестиле. В воздухе пахло серой.

Был, впрочем, и еще один человек, который также, как Кайс и Леон, совершенно не пострадал. Он поднялся и, отряхивая грязь с одежды, двинулся в сторону юноши. Это был Элай. Двумя руками отец Агнии оторвал от земли изумленного молодого человека, взвалил его на себя и, перешагивая через изуродованные тела, двинулся в ту же сторону, в которую полз Рыжий Грек.

Последнее, что увидел перс прежде, чем захлопнулись двери, заставило его содрогнуться от отвращения. В перестиль вышли три человека с короткими мечами. Не произнося ни слова, один из них подошел к стоящему на коленях безрукому разбойнику, поднес клинок к его правой ключице и пронзил тело раненного. Удар пришелся не вертикально вниз, а наискосок. Кайс знал этот прием. Им владели греческие воины. Чтобы понять правильное направление движения клинка, — учили их, — надо положить левую руку на правое плечо. Положение предплечья на груди покажет кратчайший путь к сердцу. Меч по нему проходит только через мягкие ткани, и смерть наступает мгновенно.

Двое других вооруженных людей молча двинулись к другим раненым. Их крики какое-то время еще доносились сквозь закрывшуюся дверь, но вскоре смолкли. Воцарилась полная тишина. Помещение, в котором оказались Кайс, Элай и Рыжий Грек, было небольшим залом с лавками вдоль стен. Леон повалился на одну из них. Элай усадил юношу на другую, расположенную в противоположном конце комнаты, а сам встал посередине.

— Зачем? — прорычал разбойник.

— Так надо, — откликнулся отец Агнии.

По его тону Кайсу сразу стало ясно, кто из этих двоих главный.

— Теперь все пропало, — с досадой проговорил Леон.

— Ничуть, — парировал Элай, — когда разнесется слух о том, как ты покончил с Резой и его шакалами, твой авторитет взлетит до небес. Он все равно не дал бы тебе спокойно править. Рано или поздно ваши интересы пересеклись бы. А так, ты одним ударом избавился от самого опасного конкурента и его помощников.

— А другие? Как это теперь объяснить?

Рыжий Грек понемногу приходил в себя и, как всякий лихой человек, не собирался сокрушаться о случившемся, а предпочитал действовать исходя из обстоятельств. Сейчас он лихорадочно обдумывал, как поступить дальше.

— С другими нехорошо получилось, согласен, — кивнул Элай и повернулся к Кайсу, — татуировка у тебя на груди. Агния спрашивала, что она означает, не говоря, где ее видела. Значит, это правда, что ты знаешь мою дочь. Ты говорил, что хочешь меня видеть — я перед тобой.

Кайс понятия не имел, какая невиданная сила устроила весь этот разгром в перестиле и спасала в итоге его самого. Впрочем, думать в этом он все равно сейчас не мог.

— Мы любим друг друга. Она в руках Ферзана, и мне нужно спасти ее. Я знаю, как это сделать. Но действовать надо очень быстро, иначе будет поздно.

— Ты лжешь. Моя дочь никогда не смогла бы полюбить перса. Агния знает, насколько сильно я ненавижу всех вас, а она плоть от плоти моей. Возможно, дочь опрометчиво общалась с тобой, возможно даже дружила, но не более того.

— Разве это сейчас главное? Нужно спасать Агнию.

Кайс прислонился голой спиной к прохладной стене. Дыхание из судорожного и прерывистого постепенно становилось глубоким и размеренным.

— Постой! — Элай внимательное вгляделся в перепачканное сажей лицо перса, — я вспомнил, где видел тебя. Ты бросил в меня копье.

— Не в тебя — в оливу. С такого расстояния не промахиваются.

— Так ты веришь ему? — спросил Леон.

Претендент на воровской престол накручивал на палец опаленную прядь свисавших на лоб волос. Вместо огненно рыжей она стала серой.

— Он заодно с похитителями Агнии, — продолжил бандит, — и он пытается заманить нас в ловушку. Не знаю, чем он там и когда в тебя бросал, только я его тоже припоминаю. Он был в храме, когда нас чуть не загребли. Понятия не имею, теряла ли твоя дочь из-за него голову или нет, но мы, если поверим ему, наших точно лишимся.

Элай пристально смотрел в глаза Кайсу, пытаясь, казалось, угадать, насколько искренен молодой человек.

— Понадобится человек пять, — продолжил юноша, — не больше. Я — шестой.

— Пять человек! Какое совпадение! — с наигранным удивлением воскликнул Рыжий Грек. — На меня можете не рассчитывать.

— Замолчи, — спокойным, властным тоном приказал Элай, — а ты продолжай. Только будь краток. Я был слепым отцом, который не заметил даже того, как его дочь связалась с другим мужчиной, и если теперь мне предстоит поплатиться за это жизнью, то так тому и быть.